Что делает человек, если заблудился? Конечно же, ищет спасительную дорогу. Рано или поздно она выведет его к людям. Еще невзначай можно набрести на дорогу, которая помогает сделать значимое открытие или приводит к храму. 

Здесь все полевые дороги ведут в Дорожковичи. Но свою дорогу я потеряла. Заблудилась в полях, увязла в успевших подрасти за сезон дождей полевых травах. Сколько раз себе говорила, что нельзя ходить по осеннему бездорожью.
Все дело было в бабочке. Последняя в этом сезоне, октябрьская, она перепархивала по склону канала все дальше и дальше, потом вообще удалилась в поле. То была латона, перламутровка полевая. Чтобы узнать это, я и проделала весь этот путь в глубину поля с разросшимися на жнивье травами. Но несмотря на то, что выбилась из сил, я была несказанно счастлива.

Я была не одна. Передо мной расстилалось вольное поле, вдали стоял окутанный своей туманной осенней думой лес. А над головой столько было неба, что… я вдруг узнала, я почувствовала Его – этот живой древний храм природы, пусть с потускневшим убранством, но могучий, готовый делиться своей неиссякаемой силой, очищающий.
Обратный путь решила держать на молоденький березняк в опушении кустов – было в нем что-то по-домашнему уютное, надежное. Во всяком случае, спасение от путаницы в травах было гарантировано.

Приближаясь к любому незнакомому острову, всегда испытываешь надежду на особенную встречу: то ли с незнакомой птицей, то ли с диковинным грибом, а то и с давно исчезнувшей с поля зрения бабочкой. Но увы, не все открытия бывают приятными. В случае с островом берез меня ждала еще одна свалка ненужных вещей. Перевернутый двуногий стул, пустая оболочка холодильника, выпотрошенная старая подушка, дырявые сапоги, втоптанная в грязь пластиковая бутылка с этикеткой «Крыніца» – ужасающая картина гибели материальных вещей, приводящая сознание к острому ощущению обреченности.

Но рядом с хламом и гнилью, сияя неискушенной чистотой, без всякого противостояния и отчуждения стояли белые стволы.
В этом свойство храма: не презирать оставленных, презираемых, непочтенных, равно как не презирать презирающих, равнодушных. В этом свойство экофронта: сострадания здесь больше, чем вражды. Сколько раз приходилось видеть, как места хлама и гнили укрывают собой, будто врачуют, ветви, листва, травы…
В глубоком смятении выходила я на обратную дорогу.

Хитрый хозяин всегда найдет, куда отнести свой хлам. Так на земле острова надежды превращаются в острова безнадежности. Почему безнадежности? Потому что обнаруженная свалка не сразу убирается, порой много лет требуется, чтобы найти и раскачать ответственных.

Дорожковичская линия экофронта, открытая мной, – только одна из многих, существующих в пределах данного района. Даже в соседнем городе свалочные зоны, как гибельные места, как черные дыры, не только по окраинам, а в самом центре. И рядом там тоже ходят люди – много людей – и порхают бабочки.

Есть на свете одно величественное сооружение, к которому любая человеческая душа должна относиться с трепетным уважением – храм. Но природа есть божье творение, значит, храм будет. Человек – тоже божье создание, значит, тоже храм.
Тем и дороги дороги, что ведут человека по жизни к открытию храма – в себе, в других, в природе.

Но между храмом и хламом, как водится, нет линии разграничения. И храм может оказаться заброшенным. И это как измена миру и самому себе.
…Полон воздух забытой отравы,
Не известной ни миру, ни нам.
Через купол ползучие травы,
Словно слезы, бегут по стенам.
Наплывают бугристым потоком,
Поднимаются выше колен.
Мы забыли о самом высоком
После стольких утрат и измен.
Мы забыли, что полон угрозы
Этот мир, как заброшенный храм…
Ю. Кузнецов.

Если есть в душе человеческой почитание храма, значит, живы и работают в нем СО-знание, СО-весть, СО-страдание. Применимы эти слова как к сфере людей-храмов, так и к сфере взаимоотношений человекохрама и природохрама, и означают единое поле знания, единую весть, отклик на страдание.
Увы, не все людские дороги ведут к храму. Есть такие, которые заканчиваются островами безнадежности с разверстыми пустынями на месте сознания, совести, сострадания.

Фото для иллюстрации.
Алла МОЙСЕЕНОК.